Сирена давно уже настойчиво гудела, но казалась, будто это ветер стучит в окно. Ветер все повторял и повторял какую-то загадку — ее непременно нужно было разгадать; Франц Лейтон ворочался во сне, просыпался было, бормотал: «сейчас, сейчас я отвечу», и снова засыпал. Потом вдруг открыл глаза, сел, но звук не прекратился. Франц вскочил в холодном поту, стал метаться, поднимая с пола одежду. Сирена гудела: значит, что-то случилось, все, должно быть, эвакуировались, пока он спал и беседовал с ветром. Франц собрался, пригладил волосы и выбежал в подъезд, ничего с собою не взяв. В подъезде замедлился: здесь было безмятежно и тихо, и тускло светила единственная лампа. Консьержа внизу не оказалось, а дверь его каморки была распахнута настежь. Куда же теперь идти?
А на улице туман стоял такой, что и в двух метрах ничего не видно, дорога казалась безлюдной, и не было ни одного полицейского. Сквозь туман не разберешь, но, кажется, и окна в домах не светились. Франц побрел через двор, надеясь встретить хотя бы кого-то. Сирена умолкла, но без нее стало только тревожней: будто в целом районе, а может и городе, никого не осталось. Через пару минут загудела снова.
Франц вышел на проспект Перемирия: строений было не разглядеть, но свет от фонарей дрейфовал среди тумана тусклыми желтыми облаками. Туман вызывал подозрения: не ядовитые ли отходы из Нижнего Поля добрались до города? Франц уже тяжело дышал от быстрого шага, сирена то замолкала, то занималась воем. Наконец, свернув в переулок Чудн
ых, Франц увидел троих мужчин, шедших впереди. Он догнал их и сразу понял, что они пьяны. Делать было нечего, Франц спросил:
— Не знаете, из-за чего сирена?
— Сирена? — тот, что шел справа, обернулся.
читать дальше
— Сигнал тревоги.
— Сигнал тревоги гудит в моей душе, — ответил тот нараспев, а друзья, шатаясь, уже тянули его за руки вперед. Мужчина вырывался, они начали бросать друг в друга словами, становясь агрессивней. Францу хотелось уйти, но он заставил себя спросить:
— Эвакуация была уже, вы не знаете?
— Знание — сила, его нельзя раскрывать.
— Мы тебя эвакуируем, друг, — один из мужчин протянул ему руку.
— Меня эвакуируй, — сказал другой.
— Тебе зачем?
Они спорили и толкали друг друга, Франц обогнал их и отправился дальше. Сирена завыла, Франц обернулся, но мужчин уже не было видно. Нельзя было их оставлять, думалось Францу — они не слышат сигнала из-за того, что пьяны. Или делают вид, что не слышат. Нет же, они просто хотели его разыграть! Нужно было срочно найти кого-то: Франц почти что бежал.
Если воздух отравлен, надо двигаться медленно, чтобы не вдыхать слишком много, но тогда он не успеет никого отыскать. Переулок Чудных упирался в Пекарную — туман здесь был не таким густым. Франц — наугад — повернул налево. Прошел метров тридцать, когда услышал голоса. Сирена выла, заглушая любые звуки: пришлось подождать, пока она умолкнет, чтобы понять, куда идти. Франц свернул во двор, ожидая увидеть эвакуирующихся жильцов, но там только трое мужчин и женщина стояли, склонившись над теннисным столом. Дома все скрыты туманом: горят ли там окна, остался ли кто-то – не разобрать. Франц подошел к столу: на нем лежали пачки денег и карты.
— Вы слышали сирену?
— Полиция? — один из мужчин обернулся, откидывая падавшие на лицо волосы.
— Нет, сирена, сигнал тревоги. Отсюда эвакуировались?
— Нет никакой сирены, отвяжись.
Господи, зачем они это делают, думалось Францу, он мялся и никак не уходил.
— Может, с нами сыграешь? — спросил второй, тот, что стоял прямо напротив Франца. — Мы тебе денег одолжим.
— Нет, мне нужно идти… — Франц повернулся было, чтобы выйти на улицу, но задержался. — Слушайте, она гудит уже больше часа, каждые пару минут. Здесь, должно быть, не слышно. Надо узнать, что случилось.
— Тогда зачем куда-то идти? — мужчина напротив пожал плечами. — Гудит, значит скоро сюда приедут, так? Подождем и сыграем…
— Хватит болтать, раздавай, — оборвала его женщина.
Они, конечно же, не верили ему. Но как здесь могло быть не слышно? Франц помялся немного, и ушел. Дальше он брел не спеша, сберегая силы. От ядовитого тумана кружилось голова. Сам того не заметив, Франц оказался у входа в метро. «Летний проспект» — гласила табличка, а вход закрывала резная решетка. Вокруг — ни души. Его должны были открыть, разве нет? Впрочем, думалось Францу, в метро не прячутся от газа. Он решил, что нужно идти к вокзалу, но не знал дороги.
Был конец ноября, а на Летнем проспекте все фонари уже украсили к Новому году пластинами в форме елок, и теперь эти елки раскачивались на ветру, будто повешенные. Франц дважды садился передохнуть на скамейку, пока шел по проспекту, а как добрался до места, где Летний проспект заканчивался площадью Памяти героев, слышны стали голоса множества людей, такие громкие, что даже сирена не могла их заглушить. Людей не было видно из-за тумана, но многие окна в соседних домах светились. Франц понял, что нашел, и бросился вперед. Он выбежал на площадь и смог, наконец, разглядеть силуэты. Люди бежали в разные стороны с криками, многие несли с собой флаги. Кто-то стоял и скандировал лозунги: слов было не разобрать, сирена надрывалась. Люди высовывались из окон, полицейские выскакивали из машин… Двое полицейских схватили Франца под руки и потащили.
— Стойте, я не с ними!
— Ты нам тут приказывать будешь?
Сирена замолкла.
— Все не с ними, — сказал второй. — Документы!
Полицейские остановились.
— Нет. Нет документов, я просто…
— Документов, конечно же, нет. Пошли!
— Да нет же, послушайте, я просто услышал сирену…
— Сирену?
— Сирену, и этот туман, и я подумал, что до нас дошли выбросы из Нижнего Поля…
— Выбросы из Нижнего Поля? — первый полицейский оживился. — Признаешься, что распространял тут информацию о выбросах и сеял панику среди населения?
Франц вдруг понял, что никто кроме него сирены не слышал, и ужас от этой мысли затмил все остальное, даже страх перед арестом. Во рту пересохло.
— Нет. Нет, я никому ничего не говорил, — пробормотал он и пошел за полицейскими, больше ни о чем не споря.
***
Огромный зал походил на спортивный — под самым потолком тянулись окна; стулья, скамейки вдоль стен были заполнены людьми, и все молчали. Время от времени что-то трещало в лампах, свет мигал. Сирены Франц больше не слышал, но память о ней отделяла его от остальных. А люди все как будто были друг с другом знакомы, и даже в молчании это ощущалось. От холода кто-то укрылся флагом, хотя, как думалось Францу, было бы разумнее бросить его по дороге. Флаги были радостные, яркие, но Франц не знал, что они означали.
В центре зала за столом расположился полицейский, к которому вызывали по одному. Долго ждать не пришлось — вскоре Франца подвели к столу.
— Имя, фамилия? — не глядя спросил полицейский.
— Франц Лейтон.
Полицейский рылся в бумагах.
— Почему без документов?
Франц не знал, что ответить. Никто, кроме него не слышал сирены, никто. Да и слышал ли он? Так давно это было… Только как объяснишь?
— Документы забыл.
— Что делал на площади?
Пока Франц раздумывал, как лучше ответить, к столу подошел другой сотрудник. Первый проворчал:
— Похоже, мы здесь до обеда.
— Похоже. Привезли Тополинского, видел?
— Да ты что? Зови. Ждите пока, — кивнул полицейский Францу, и того увели обратно к скамейке.
В этот раз ожидание тянулось гораздо дольше. Людей было слишком много, а полицию, кажется, интересовал кто-то конкретный. Франц задремал — ему снились бесконечные лестницы, над которыми клубился туман, и вой сирены — протяжный и тихий. Проснувшись, он все силился понять, слышал ли сирену наяву хоть раз, — и ни в чем уже не был уверен.
Сколько времени прошло, он не знал, но, казалось, ночь была на исходе, когда часть людей увели — среди них были и те, кого не успели допросить. Других понемногу отпускали. Один из полицейских толкнул Франца в плечо:
— Можешь идти.
Вместе с другими Франц вышел на улицу: здесь еще не рассвело — в конце ноября это могла быть и ночь, и позднее утро. Тумана почти не осталось; во дворе припарковался фиолетовый микроавтобус, и освобожденные забирались в него по одному. Франца кто-то задел.
— Кто не поместится — ждем Сашу, — сказала одна из женщин.
Мог ли кто-то из этих людей тоже слышать сирену?
— Ты с нами? Забирайся, не стой на проходе.
Толпа напирала, и Франц поднялся в автобус.
Он сразу пожалел, что сел к этим людям, ведь по нему так легко было понять, что он здесь чужой; да и кто-то из них мог вспомнить, как он кричал на площади: «я не с ними». Франц старался занять меньше места, в надежде избежать разоблачения. Как отъехали, кто-то сразу уснул, другие говорили в полголоса. Водитель включил музыку, но за шумом мотора ее было почти не слышно.
— Слушайте, все устали, давайте отложим обсуждение до завтра, — сказал парень, сидевший напротив.
Кто-то ответил:
— Все равно надо будет дождаться остальных.
Понятно было, что ехали они в какое-то конкретное место, а вовсе не по домам, как сначала подумалось Францу. Попросить, чтобы остановили? Но это значило выдать всю неуместность своего присутствия здесь. Франц боялся и другого: остаться одному, и сразу же вновь услышать сирену, и не знать, наяву это или во сне.
Из автобуса вышли в темном дворе и отправились дальше пешком. Франц обещал себе уйти, как только появится возможность, а пока что пытался запомнить дорогу, но повороты не кончались, а дворы были все как один. Наконец, остановились на спортивной площадке у здания, похожего на школу; расселись на скамейках для зрителей, а кто-то и прямо на земле; Франц сел на скамейку. Осталась стоять только женщина с короткими рыжими волосами.
— Задержано двадцать человек. Ждем остальных — надо все обсудить.
Она облокотилась о столб, спрятав руки в карманы куртки. Люди стали галдеть, кто-то крикнул:
— Спать хочется, в самом деле, давайте отложим до завтра!
— Ну давайте отложим, раз все так устали, — сказала она. — Ждем остальных и расходимся.
К утру похолодало, а небо совсем прояснилось. Усевшись удобней, Франц снова стал засыпать. Он слышал голоса, но и видел, как стелется туман, и серые создания рыбообразных форм выскакивают из него, будто из воды. Одно из них запищало — вскоре писк его сделался глуше, а затем превратился в вой далекой сирены.
— Эй, — кто-то тронул его за плечо. — Не хотите сдать деньги для задержанных?
Франц открыл глаза: рыжая женщина держала в руках коробку, и смотрела на него, не отрываясь. Не было сомнений, что она его раскусила, но Франц все же ответил:
— У меня нет с собой денег. Я отдам в следующий раз.
— Ладно, — согласилась она и ушла.
Ее кто-то окликнул:
— Бренда, я отдам вам завтра?..
Людей во дворе прибавилось — приехала вторая машина. Доносились разговоры:
— Сегодня вышло неплохо.
— Не думаю, много задержанных.
— Утром поедем по магазинам, а потом отвезем все в участок. Поедете с нами?
— Видел плакат, с которым пришла Ирина?
— Конечно. Артем дозвонился, сказал…
— Что нужно будет купить?
Когда деньги собрали, все стали расходиться; и хотя на Франца косились с подозрением, он пошел за остальными, чтобы не заплутать во дворах. Кто-то уехал на микроавтобусе, другие вышли к остановке, где Франц задержался, и какое-то время глядел уходящим вслед. Автобусы еще не ходили, да и денег на билет у него не было, но, если верить карте на тускло освещенном щите, до дома оставалось километра три. Франц запомнил маршрут и пошел пешком. Теперь, оставшись один, он мог думать обо всем: была ли и в самом деле сирена, слышал ли ее кто-то, к чему призывали эти люди на площади? Слишком быстро его отпустили — не вспомнят ли позже, не пришлют ли повестку? Франц радовался, что завтра еще выходной — можно добраться до дома, и до самого вечера спать.
Сонный консьерж с густой бородой сидел, облокотившись о стол.
— Здравствуйте, — сказал Франц.
Тот оглядел его, будто не знал.
— Документы.
— Я из семнадцатой квартиры. Не взял их, когда уходил.
— И когда вы уходили? — консьерж зевнул.
— Точно не помню, ночью.
— Я вас не видел.
— Вас не было.
— Я был здесь все время, — строго сказал консьерж. — До семи без документов пропустить не могу.
— Но у меня есть ключи, а документы остались в квартире! — Франц надеялся еще, что получится все уладить.
Но консьерж от злости поднялся с места, и уперся руками в стол.
— Мне оставить свой пост и идти с вами в квартиру?! Я полицию вызову, если вы не уйдете.
Франц понял, дальше продолжать бесполезно. Он вышел во двор, где едва начинало светать, сел на скамейку и практически сразу уснул.
***
На другой день в дверь позвонили. Франц открыл, и увидел ту самую женщину, Бренду; ее волосы были всклокочены от ветра.
— Добрый день, — она сделала шаг в прихожую. — Вы так и не пришли. А обещали сдать деньги для задержанных, помните? Не хорошо.
— Да я, собственно… Как вы узнали мой адрес?
— Вы называли его полиции, Тимми слышал.
Франц не знал, что ответить.
— Как же вы прошли мимо консьержа?
— Его нет. Собираетесь платить?
— Да, конечно, — Франц направился в комнату, чтобы достать кошелек. Он пытался вспомнить, сколько сдавали другие.
— Стойте. Мы встречаемся завтра в восемь на том же месте. Соберетесь прийти — отдадите.
Она развернулась и вышла в подъезд. Франц вдруг вспомнил:
— Эй, послушайте! Вы что-нибудь слышали в тот день? Сирену?
— Конечно, — ответила Бренда, продолжая спускаться по лестнице.
-
-
03.07.2017 в 00:56-
-
04.07.2017 в 14:37